В X в. по-прежнему поощрялось освоение пустошей. Реформами конца IX в. был отменен трехлетний срок, дававший право прежним владельцам вернуться на заброшенные земли, что ускорило не только их разработку, но и присвоение их местными землевладельцами — во многих случаях при поддержке губернаторов.
Понятие феодальной собственности на землю в общем плане включает иерархическую структуру землевладения господствующего класса, эксплуатирующего лично-зависимое крестьянство, находящееся в антагонистических отношениях с феодалами. Феодальная иерархия является, как известно, типичной чертой развитого феодализма, на этапе которого предстает в сформировавшемся виде, но складывается она в предшествующий, раннесредневековый период. В конкретных исторических условиях иерархические отношения могут ограничиваться рамками «монарх — ленник» (при государственной форме феодальной собственности) либо принимать более разветвленные и сложные формы.
На этапе складывания иерархической собственности в Японии можно выделить по меньшей мере три слоя землевладельцев:
- принцы и высшая аристократия, которая жила в столице и собственного хозяйства не вела; крупные буддийские храмы; крупнейшие военно-феодальные дома;
- средняя и низшая титулованная знать, средний слой военных феодалов — потомственные феодалы, захватившие крестьянские и общественные земли; местные землевладельцы.
Отсюда следует, что феодальная иерархия складывалась в среде как гражданских, так и военных феодалов. При этом вышестоящие собственники поглощали владения нижестоящих вместе с крестьянством, приобретая собственность на землю и людей.
Распространенной формой складывания отношений господства и подчинения в Японии стало пожертвование вотчин нижестоящими феодалами вышестоящим. Причинами пожертвований было стремление получить иммунитеты, удержать в вотчинах крестьянство, обеспечить защиту вотчин от посягательств местных властей и других феодалов. Предпосылкой пожертвований являлось предоставление правительством налогового иммунитета вотчинникам из числа высшей столичной знати. Характерно, что инициатива пожертвования исходила не только от местных землевладельцев, но и от аристократов и храмов, которые стали посылать в провинции своих эмиссаров с целью склонить местных землевладельцев к пожертвованию земли.
Начало пожертвований относится ко второй половине IX в., однако повсеместным этот процесс стал в X и особенно в XI в., когда вотчины охватили уже большую часть пахотных земель. Можно утверждать, что формирование иерархической собственности явилось следствием самого процесса развития вотчинной системы в X—XI вв., захвата новых земель, территориального расширения вотчин. Сказалась и противоречивая аграрная политика центрального правительства. Разложение надельной системы в результате развития частнофеодальной собственности приводило и к обратному процессу — ускорению создания вотчин. Средняя и низшая титулованная знать, лишившись выплат из государственных фондов, стала активнее захватывать земли и, вступая в вассальную зависимость от высшей аристократии, обеспечивала себе привилегии. Правительство же, пытаясь сохранить надельную систему, стремилось обеспечить максимальные доходы высшей знати и принцам и стало передавать им в ленное владение целые провинции (тигёкоку), в которых местные землевладельцы также становились вассалами столичного сеньора.
В X в. по-прежнему поощрялось освоение пустошей. Реформами конца IX в. был отменен трехлетний срок, дававший право прежним владельцам вернуться на заброшенные земли, что ускорило не только их разработку, но и присвоение их местными землевладельцами — во многих случаях при поддержке губернаторов. Таким путем была, например, создана вотчина Яно в провинции Сацума. Землевладелец из числа местной знати с разрешения губернаторства разработал 50 тё (52,5 га) земли, превращенной затем в вотчинное владение, а позднее — еше 30 тё (31,5 га).
Землевладелец, разработавший с разрешения властей целину, получал должность, дававшую право сбора ренты с крестьян, и налоговые льготы (за исключением зернового налога, уплачивавшегося губернаторству). При пожертвовании таких вотчин зерновой налог становился рентой, поступавшей теперь столичному сеньору, а местный землевладелец освобождался от контроля губернаторства.
Разумеется, пожертвование вотчин, созданных с разрешения властей, осуществлялось с санкции тех же властей и, как правило, в пользу вышестоящих столичных чиновников. Более характерным было отмеченное выше пожертвование в целях получения налогового иммунитета, а также территориальной неприкосновенности. Столичный феодал (хондзё, рёкэ) получал в этом случае основную часть ренты. Объем прав жертвователя (компон рёсю) не был установленным. Он сохранял право на часть натуральной ренты (кадзиси), на имущество, а также на крестьян.
Расчлененная собственность на землю в процессе становления вотчинной системы осложнялась расчлененной собственностью на людей, сложившейся в ходе захвата или приобретения земель. Нередко крестьяне, принадлежавшие одному феодалу, обрабатывали поля (оцута), находившиеся во владении другого феодала; рента с садово-огородного (усадебного) участка в этом случае шла в пользу первого феодала, а с рисового поля — в пользу второго. Крупные феодалы стремились полностью подчинить себе этих «приходящих» крестьян (ёсэбито), присоединить к своим вотчинам их участки, а затем — земли мелких феодалов, которым принадлежали эти крестьяне. Владельцы же крестьян пытались превратить в свою собственность земли, фактически обрабатывавшиеся этими крестьянами.
Вотчина буддийских храмов
Такэути Ридзо, детально исследовавший вотчины буддийских храмов, приводит характерные факты конфликтных ситуаций, возникавших вследствие принадлежности земли и людей разным собственникам. В частности, император Сёму в VIII в. пожаловал храму Тодайдзи владение Ина в провинции Сэтцу, превращенное в вотчину. В конце X в. Ина состояло из 85 тё 1 тана 343 бу (89,455 га) полей, 100 тё (105 га) болот и 250 тё (262,5 га) прибрежных земель — песчаных отмелей в устье Кандзакигава (территория нынешней префектуры Хёго). На прибрежных землях была создана вотчина Нагасу, отделившаяся в XI в. от Ина. Жили здесь рыбаки и земледельцы, платившие поземельную ренту Тодайдзи. Власти попытались обложить население Нагасу налогом, однако жители побережья предпочли вступить в зависимость от правителя (кампаку) Фудзивара-но Норимити, передавшего затем сюзеренитет над Нагасу своей дочери Канси (жене императора Горэйдзэй, 1046—1068). Иначе говоря, жителями Нагасу стали распоряжаться Управление дворца императрицы, земля же оставалась собственностью Тодайдзи. Поскольку же храм продолжал получать из Нагасу ренту, эти события, видимо, прошли для него незамеченными.
В 1048 г. вотчиной заинтересовался синтоистский храм Камо дзиндзя, привлеченный добычей рыбы и морепродуктов в Нагасу. Храм Камо договорился с управлением дворца императрицы об обмене своих пахотных земель в провинции Ямасиро на жителей Нагасу. Одновременно было получено согласие губернаторства Сэтцу на освобождение людей Камо от отработочной повинности, что привлекло в Нагасу окрестных рыбаков, за счет которых поселок значительно вырос. Следующим шагом Камо стала попытка установления поземельного господства над Нагасу. Однако, когда этот храм обложил население налогом, рыбаки и крестьяне, не желавшие удвоения бремени, обратились с жалобой к Тодайдзи. Последний заявил протест и потребовал отменить обмен и вернуть ему людей. После ряда апелляций храма Тодайдзи правительство в 1106 г. вынесло решение о принадлежности земли Нагасу — Тодайдзи, а людей — Камо, т. е. отвергло требование Тодайдзи на том основании, что объектом обмена являлась не земля Нагасу, а люди.
Чаще, однако, субъектами двойной собственности на крестьян в период становления вотчинной системы выступали вотчинник и государство, что объясняется сосуществованием фактической — вотчинной — собственности и формально-юридической — государственной. В процессе же развития и распространения вотчин наметились тенденции объединения собственности на землю и людей в одних руках.
Одновременная зависимость от государства и вотчинников типична для слоя арендаторов (тато) вотчинных земель. Впервые они упоминаются в документах Тодайдзи, относящихся к 859 г., но в целом переход к арендному хозяйству распространился с X в. Его предпосылкой стало расслоение надельного крестьянства, обедневшая часть которого работала в вотчинах на положении крепостных, другая же часть арендовала землю. Главной формой ренты здесь была продуктовая рента. Вместе с тем арендатор был обязан платить налог государству. Выделялись «большие» (даймё тато) и «малые» арендаторы (сёмё тато). В отдельных случаях площади земель, арендуемых одним лицом, достигали нескольких десятков гектаров, и они сдавались в подаренду, но, как правило, площадь этих участков не превышала нескольких гектаров.
На этих землях работали как сами арендаторы, так и привлекавшиеся ими в качестве батраков обезземелившиеся крестьяне. Договор об аренде (укэсаку) обычно заключался весной между управляющим или представителем вотчинника, распределявшим землю, и арендатором. Последний давал вотчиннику расписку (укэбуми), а вотчинник или его представитель предоставлял арендатору грамоту (атэбуми) на право обработки земли. После обмена этими документами крестьянин мог приступать к работе. Арендная плата составляла 20 % урожая, а срок аренды, как правило, ограничивался одним годом, что было связано как с традицией, сложившейся на основе законодательства VIII в., так и с практикой возделывания рисовых полей не ежегодно, а через год (катаараси).
В XI в. общей тенденцией стало повышение арендной платы. В частности, в документах Тодайдзи, относящихся к 1060 г., есть факты о повышении ее с 3 то (54 л) до 5 то (90 л) риса с 1 тана (10,5 ара) земли. Росту арендной платы, как правило, предшествовало получение вотчинником налогового иммунитета. Однако освобождение от уплаты налогов государству, которому нередко способствовала борьба крестьян, использовалось феодалом для увеличения прибавочного продукта, получаемого с крестьян. Одновременно усиливалась зависимость крестьянина от вотчинника, сосредоточивавшего в своих руках господство над землей и людьми.
Отмеченные процессы связаны как с ростом числа вотчин, так и с их укрупнением во второй половине X—XI в. — и за счет пожертвований, и путем продолжавшихся захватов крестьянских и государственных земель вместе с крестьянами. Характерный пример в этом отношении — вотчина Курода в провинции Ига, одно из самых важных владений храма Тодайдзи.
Во время строительства зала Большого Будды, в 755 г., император Сёму передал Тодайдзи лесистую гору Итахаэносома в провинции Ига, где были поселены лесорубы, обслуживавшие храм. Для своих нужд они разработали заливные поля и построили временное жилье (дэдзукури) — поселение Курода. В X в. Тодайдзи, утративший, как и большинство других храмов Нара, поддержку государства в связи с возросшим влиянием буддийских сект Тэндайсю и Сингонсю, стал активно восстанавливать свои заброшенные поля и присоединять новые. По данным 950 г., владения Тодайдзи находились в 19 провинциях; общая площадь его полей составляла 3462 тё 6 тан (3635,73 га), из которых обрабатывалось лишь 212 тё 5 тан (223,125 га), или 6,1 %.В959г. Тодайдзи получил от одного из землевладельцев провинции Ига Татибана-но Мотодзанэ гору Таматакиносома с 50 тё (52,5 га) заброшенных земель в северной части этой провинции.
Затем храм стал расширять владение Итахаэносома, включив в него соседние пахотные земли и пастбища. Здесь, однако, находились земли, принадлежавшие другим феодалам, и поля потомков лесорубов, которые храм считал своими. Из-за пастбища Комо началась тяжба с его владельцем Фудзивара-но Томохира. Обследование, проведенное по поручению губернатора, показало, что на примыкающих к горе Итахаэносома землях имеются частные владения и поля крестьян. На этом основании губернаторство в 964 г. сочло притязания Тодайдзи несостоятельными, а Томохира потребовал от местных властей освободить крестьян от чрезвычайных отработок, стремясь упрочить свое владение.
Однако Тодайдзи апеллировал к правительству, и в конце концов в 1033 г. Итахаэносома была признана вечным владением храма, а в 1034 г. жители горы были освобождены от чрезвычайных повинностей в пользу государства. В последующие два десятилетия к владениям храма была присоединена деревня Курода, ставшая центральной частью одноименной вотчины, а монахи перенесли к ее границам указатели владений Тодайдзи. В ответ на эти действия губернатор провинции Ига направил жалобу правительству, настаивая на возвращении государству захваченных земель. После ряда конфликтов с местными властями храм в 1056 г. добился признания правительством права на вотчину Курода.
Одновременно крестьяне были освобождены от налогов государству, а губернатору запрещено входить во владения храма, т. е. правительство предоставило вотчине Курода иммунитет и территориальную неприкосновенность. Если в IX—X вв. государство признавало право крупных вотчинников на землю, то в XI в. многие из них добились иммунитетов. Так, хэйанский храм Тодзи в IX в. создал вотчину Ояма в провинции Тамба, состоявшую из 44 тё (46,2 га) освоенной целины, пустошей, озер и лесов. В 845 г. фискальный департамент (мимбусё) по настоянию храма направил губернатору Тамба приказ, в котором указанные земли признавались владением храма.
Однако в последующие десятилетия губернаторы неоднократно пытались взимать налоги с земель, разработанных храмовыми крестьянами, а также сдававшихся в аренду. В 920 г. правый министр, получив очередную жалобу храма, приказал губернатору вернуть храму фактически отобранные у него земли, а в 1042 г. правительство признало территориальную неприкосновенность вотчины Ояма.
Фудзивара — крупнейший в стране собственник
Признание иммунитетов было связано также с государственным регулированием и упорядочением вотчин, четким разграничением вотчинных и государственных земель. Указы об упорядочении вотчин, одновременно ограничивавшие их создание, издавались правителями из дома Фудзивара в 1045 и в 1055 г., однако эффективность их была невелика, так как обширные владения самих Фудзивара — крупнейшего в стране собственника многочисленных вотчин, находившихся во многих провинциях, исключались из сферы действия указов.
Более последовательными явились мероприятия императора Госандзё, вступившего на престол в 1068 г. Госандзё, не имевший прямой родственной связи с домом Фудзивара, стремился ограничить власть и влияние могущественных министров, упорядочить налоговые поступления и ввести развитие вотчинной системы в определенные рамки. В 1069 г. было создано Ведомство регистрации вотчинных документов (Кироку сёэн кэнкэйсё). В целях проверки состояния феодальных владений вотчинников обязали заявить о фактах обмена плохой земли на хорошую, захвата государственных земель вместе с государственными крестьянами, размерах вотчинных полей, их действительной принадлежности, а также о владениях, создание которых не оформлено документами. Спустя месяц Госандзё издал рескрипт об упорядочении вотчин, по которому землевладельцам предписывалось представить документы в Ведомство регистрации в целях проверки вотчин.
Владения, созданные до указа 1045 г., могли быть признаны законными, остальные же предполагалось ликвидировать, поэтому собственник должен был документально подтвердить создание своей вотчины до 1045 г., а также доказать, что ее существование не препятствует выполнению должностных функций губернаторами, прежде всего сбору налогов. Указы идентичного содержания были изданы в том же году губернаторами провинций.
Все крупные собственники, включая дом Фудзивара и государственные храмы, обязаны были представить документы вотчин. В 1070 г. Ведомство регистрации подготовило реестр вотчин, в котором содержались данные о возникновении каждого владения. В процессе упорядочения вотчин собственник представлял документы, губернатор — свои предложения; спорные случаи выносились на суд императора. Во владения, признанные законными, направлялся чиновник, который четко обозначал их границы указателями. Губернаторы не могли более посягать на права законных собственников, непризнанные же вотчины были конфискованы государством.
Лишились части владений и дом Фудзивара, и другие крупные собственники. Например, синтоистский храм Ивасимидзу Хати-мангу представил в Ведомство регистрации документы 34 вотчин, общая площадь пахотных земель которых составляла 651 тё 5 тан 173 бу (684,125 га). В результате проверки были признаны права храма только на 21 вотчину; некоторые из вотчин были сокращены, поскольку включали поля, находившиеся за пределами обозначенных границ. Всего государство конфисковало у храма 168 тё 9 тан 80 бу (177,365 га), или 25,9% его владений.
Таким образом, государство четко обозначило земли, с которых продолжало взимать ренту, лишив собственников части владений. Следствием упорядочения вотчин явилось, однако, предоставление налогового иммунитета и территориальной неприкосновенности тем владениям, которые были признаны законными, что частично компенсировало их потери. Отдельные правовые акты, указы об упорядочении вотчин и документы, принятые на их основе, в сущности, юридически оформили вотчинную систему.
Конфискация части вотчинных земель не приостановила дальнейшего развития вотчинной системы и создания новых вотчин. В 1075 г. император Сиракава издал новый рескрипт о ликвидации владений, основанных после 1045 г. В последующие десятилетия неоднократно издавались указы о ликвидации отдельных вотчин — как правило, по просьбе губернаторов, стремившихся нажиться за счет увеличения сбора налогов с государственных земель. Однако в конце срока службы губернаторы фактически санкционировали создание вотчин столичными аристократами, рассчитывая на благосклонность власть имущих при получении новых должностей. В этом — одна из причин мало эффективности попыток отдельных императоров ограничить создание новых вотчин. Такая судьба постигла, в частности, и указы, изданные в последнее десятилетие XI — первое десятилетие XII в., — о ликвидации вотчин, основанных после 1045 г., и конфискации у феодалов земель, находившихся за пределами официально установленных границ их владений.
Юридическое оформление вотчин еще не означало окончательного становления вотчинной системы, хотя иммунитеты гарантировали собственникам право на ренту. Последним предстояло еще упрочить фактическое господство над землей и людьми, к тому же в XII в. активно создавались новые владения. Иммунитеты включали освобождение вотчинного крестьянства от всех видов натуральной ренты и отработок в пользу государства, а также территориальную неприкосновенность. Однако фактической сутью иммунитетов была передача прав государства на ренту в руки отдельных феодалов, поэтому признание прав вотчинников не только не ослабило налогового бремени крестьян, но и повлекло за собой усиление эксплуатации и личной зависимости крестьян от феодалов.