Желая воспользоваться этим положением дел, Годайго (1318— 1338) прибегнул к оружию: в своей интриге «сегун против сиккэна» он попытался снова взять в руки реальную власть.
Конфликт между законной властью и реальной властью составляет основу истории японской администрации. Мы его уже рассмотрели в первых главах, но необходимо вспомнить основные факты для того, чтобы лучше понять развитие процесса. В течение почти трех столетий сегуны из рода Токугава властвовали над феодальным централизованным государством, в котором император играл второстепенную роль. Эта сильная власть фактически была рождена зрелым феодализмом. В эпоху Муромати (XIV—XVI века) феодализм находился в процессе дезинтеграции. Этот период поистине богат событиями и изменениями. Представители военной верхушки (сюго и дзито) в эти времена волнений и гражданских войн постепенно занимают административные должности на местах и, следовательно, вступают с рядовыми воинами в отношения вассальной зависимости. В XV веке они подчиняются некоторым могущественным сюго, которые становятся крупными вассалами (даймё), а в XVI веке даймё начинают зависеть от сегуна. Постепенно эта иерархия, обусловленная экономическими причинами, оформилась в пользу сюзерена, но не в пользу императора. И если бы сильный правитель забрал власть из рук сегуна, историческое положение Японии можно было бы сравнивать с европейским феодализмом того же исторического периода.
Но все происходило иначе, и сегуны Асикага были заменены новыми людьми Нобунага и Хидэёси, которые упразднили административную централизацию (гун-кэн), и феодалы освободились от вассальной зависимости (хокэн). Без сомнения, поражение Годайго еще сохранялось в их памяти. Смятение царило тогда почти повсюду, и страна находилась во власти грубых анархических поползновений глав кланов. Япония, предоставленная самой себе, никогда ничего не отменяла. Обычай создавал силу, обычай, а не тексты становившегося все более и более темным (в силу деятельности религиозных, семейных или феодальных партий) законодательства. Феодализм всегда был прагматичным: в расчет идет человек, привычка, «обычай», но не закон, который понимается как абстракция. Таким образом, правительство в XVI веке становится «многоголовым»: император и его кампаку, сегун и его сиккэн. Кампаку, регент, — должность, которая досталась семье Фудзивара в 882 году, — всегда становился как бы ширмой между правителем и механизмами управления. Сиккэн был представителем сегуна; эта должность, с начала XIII века доставшаяся семейству Ходзё, предполагала выполнение как гражданских, так и военных функций; Ходзё долго пользовались своим влиянием, предоставляя в распоряжение молодого правительства Камакура свой престиж владельцев вотчин, расположенных вокруг столицы, покинутой реформаторами. Но это преимущество создавало и неудобства, вытекавшие из вынужденного участия в интригах вокруг двора; парадоксально, но клан Ходзё в конце концов потерял всю власть из-за своего храброго сопротивления монголам: в то время никто не понимал, зачем нужны военные усилия, в результате которых ничто не завоевывалось и добывались трофеи. Что касается сегуна, то он в период Асикага оказался всего лишь человеком без реальной власти и пользовался своим потенциальным влиянием только через аппарат многоступенчатой вассальной зависимости. Система прямой вассальной зависимости была учреждена Минамото, но вскоре распалась.
Желая воспользоваться этим положением дел, Годайго (1318— 1338) прибегнул к оружию: в своей интриге «сегун против сиккэна» он попытался снова взять в руки реальную власть. Но его попытка, отчаянная, по мнению историков, слепая, сумасшедшая в феодальном государстве, которым являлась тогда Япония, закончилась громким провалом. Итак, отметим значительный факт: последующие суждения, пусть смягченные восхищением, адресованным сильной личности императора, должны были показаться достаточно суровыми. За успехом Годайго, который лично был отмечен всеми достоинствами выдающегося деятеля, последовали драматические события: раскол в двух конкурирующих императорских династиях, бесконечные войны, разорение и нищета народа. Катастрофа наступила очень скоро — инициатива императора была исторически несвоевременной. Символ и национальная надежда, император не имел права вмешиваться в суету этого мира. Совершая это, он теряет свою сущность: любое человеческое дело по своей природе неоднозначно, император не имеет права подвергать себя суду подданных. Подобные оценки, впрочем, появляются не во времена неудачной попытки Годайго, но только тогда, когда феодальная организация сёгуната заменила императорскую систему правления, и это стало необратимым явлением.
Реальную административную, военную и политическую власть осуществлял сёгунат, что было санкционировано кодексом 1232 года. Император оставался главой государства со всеми полномочиями, но больше не стоял во главе армии. Эта роль была отнята у него феодалами, которые после усмирения восточных провинций твердо держали войска в своих руках; теперь они представляли собой военную аристократию, которая желала быть независимой от императора силой. С VIII века «главнокомандующий, усмиривший варваров» (сэй-и-тай сёгун) играл главную роль в военных делах, но в 1192 году этим титулом, дарованным императором Ёритомо, стал называться военный предводитель, принявший полномочия от императора. С тех пор сёгун, глава феодального класса, на законных основаниях контролировал вооруженные силы. У императора оставалось только право властвовать над гражданскими лицами. Центральная власть, таким образом, оказалась раздвоенной: императорская администрация обосновалась в Киото, а администрация сёгуната — в Камакура. С XIII века генерал-губернаторы (тандай), губернаторы провинций (сюго) и налоговые интенданты (дзито), назначенные сёгунатом с разрешения императора, вытеснили гражданских должностных лиц, подлинная власть оказалась только у сегуна. Еще необходимо уточнить, что эта власть быстро перешла в руки сик-кэна — регента при сегуне.
Система, при которой регентство (сиккэн) осуществляет власть от имени диктатора, которому передает властные полномочия император, практиковалась и в других феодальных обществах. Разумная забота о том, чтобы не наносить открытого удара даже слабому противнику, выражалась в том, что императоры начиная с 1073 года стали отрекаться от престола в пользу собственного сына, но сохраняли при этом власть. Препоручая императора-ребенка регентам (сэссё) из семейства Фудзивара, отрекшийся император (дзоко) укрывался в каком-нибудь монастыре; став бонзой (хо-ё), оттуда, освободившись от давления вельмож, он управлял (инсэй). Его распоряжения имели туже силу, как если бы он отдавал приказы из дворца. Таким образом, двойственность власти, плохо, хорошо ли, обеспечила Японии относительно мирное столетие (1086—1181). В жестокой борьбе за власть, которой при дворе предавалась вельможная знать, зарождался ранний феодализм. Император же не участвовал в этой борьбе.
Его роль сводгогась к роли дипломата, призванного играть, используя тонкость обольщения. Советы Фудзивара-но Коремити (1093—1163) для младенца-императора Рокудзё (1165—1168) в отношении поведения, должного отличаться скромностью и вежливостью, которых ожидают от хорошего императора, весьма многозначительны: «Правитель должен был бы попытаться найти способ поговорить о делах страны. Если он не намеревается разговаривать, то каким образом он может оценивать прекрасные поступки?
В старинных законах говорится о том, что императору следует исправлять плохие дела. Завершая беседу, вы должны, выслушав речи о государственных делах, спрашивать людей о том, что именно следовало бы предпринять. Правитель должен с вниманием принимать тех, кто имеет представление об этих делах, и относиться к ним с доброй благосклонностью. Если вы станете действовать подобным образом, те, у кого имеются дурные намерения, не осмелятся говорить с вами о делах страны. Те, у кого нет точной цели или кто разговаривает о безобидных предметах, с вами об этом заговорит неожиданно. Вы должны бы задать людям вопрос о том, что они любят. Если они обладают талантом или пониманием, следует разговаривать с ними о литературе; с теми, кто любит поэзию вака, обсуждать вопросы этого характера; с теми, кто получает удовольствие от упражнений с луком и от лошадей, говорить об этих предметах; с теми, кто любит слушать игру на музыкальных инструментах, разговаривать о музыке; с теми, у кого не имеется никаких увлечений, следует вести безобидные речи. Во время этих встреч вы должны быть введены в курс дела, и это будет нравиться еще и придворным, которые прибудут ко двору, и затем они станут туда возвращаться ежедневно, даже не будучи призваны. Дворцовые обязанности не будут обременительны, в императорском дворце постоянно будут посетители» (Дзоку гунсо рюидзю).
Двойственность, которая возникла с IX века, между системой императорской власти и феодальной системой, без сомнения, объясняется тем, что японским учреждениям были навязаны иностранные законы. Сётоку Тайси, регент при императрице Суйко с 592 по 622 год, установил институт императора по китайскому образцу. Он реорганизовал дворцовую администрацию и, во имя укрепления императорской династии, распределил знать по двенадцати рангам. В результате крупной реформы эры Тайка в 645 году было сформировано новое чиновничество, предназначенное для усиления связи правителя со своими подданными. Конфедерация кланов была уничтожена, взамен политической власти старейшины получили высокий ранг в аристократической иерархии. Система кланов была заменена административно-территориальной — были введены провинции (купи) и округа, или уезды (кори). Население по приказу императора обязано было нести налоговые повинности, в то время как подчиненные императорской власти религиозные общины пользовались значительными преимуществами. Японский император, как и китайский, стал главой государства, но по японской традиции императорский трон оставался наследственным. Неоспоримости небесного мандата, которую ни один китайский император не мог отрицать, в Японии соответствовала, таким образом, неоспоримость наследственности властительного трона, которой никогда ни один японский род не осмеливался подвергнуть сомнению. Частой сменяемости китайских династий противостояла стабильность японской императорской династии. Чересчур старательное следование китайским законам (несмотря на их важное первоначальное значение) в создании японской администрации тормозило работу административных механизмов, так как сохранялась старая традиция независимости кланов.
Разделение централизованной власти и властей в провинциях было характерно для японского государства с момента его возникновения. Правитель был главой федерации кланов. Каждый удзи представлял религиозную, общественную и политическую общину. Члены общины, объединенные кровным родством, имели общего предка, и глава удзи (удзино нами) одновременно был жрецом, судьей и военачальником. Глава всего общества осуществлял только духовную и религиозную власть; но власть над землями и людьми принадлежала старейшине каждого клана. Политически роль императора ограничивалась тем, что он использовал всю свою дипломатию для того, чтобы конфликты между главами клана не привели к гражданской войне. В случае неудачи политики императора его могли убить и заменить кем-либо из членов его семьи. Императоры принадлежали, таким образом, всегда к одной династии, которая по определению являлась августейшей. Никогда ни у одного из вельмож не возникала мысль о том, чтобы заменить царствующий род и захватить трон. Боги создали священное семейство, и, какими бы ни были конфликты и войны, божественная добродетель императорской семьи была неприкосновенна. Без сомнения, эта идея, до того еще, как была сформулирована, способствовала тому, чтобы навсегда сохранить за императорской семьей верховную власть.